Имя Николая Петровича Резанова стало известно широкой публике только в начале 1980-х гг., после постановки на сцене Ленкома рок-оперы «Юнона» и «Авось», ставшей культовой. Романтический образ «графа Резанова» пробудил интерес к личности Резанова реального. Выяснилось, что в действительности графского титула Николай Петрович Резанов не имел; что он был одним из руководителей первого русского кругосветного плавания, во время которого чуть не казнил знаменитого адмирала Крузенштерна - позже все лавры этой экспедиции достались Крузенштерну, а о Резанове забыли; что он был зятем и наследником богатейшего иркутского купца Георгия Шелехова, основателя Русско-Американской компании; что похоронен он был в Красноярске, а могила его не сохранилась… Из мрака забвения вырисовывался образ моряка, путешественника, политика, придворного, коммерсанта – словом, личности не менее интересной, чем его романтизированный двойник на подмостках Ленкома. 250-летие со дня рождения Николая Резанова, отмечавшееся в 2014 году, стало поводом вновь обратиться к биографии капитана «Юноны», личность которого, по-видимому, теперь уже неразрывно будет восприниматься через образ героя Николая Караченцева…
Николай Резанов родился в Санкт-Петербурге, в довольно бедной дворянской семье. Природа одарила его талантами и внешностью, так что уже к 14 годам он владел пятью иностранными языками, а спустя два года, как говорят, приглянулся Екатерине II, которую сопровождал во время путешествия в Крым. После этого Резанов внезапно исчезает из столицы. Несколько лет он служит в захудалой провинциальной канцелярии в Пскове, а в начале 1790-х гг. также внезапно и не вполне объяснимо возвращается в Петербург, и почти мгновенно делает блестящую для выходца из не слишком знатной семьи карьеру. В 1791 г. Резанов назначается правителем канцелярии при кабинет-секретаре императрицы Гавриле Романовиче Державине, и тем самым вновь попадает ко двору. «Статность, сноровистость и красота» Резанова вызывает ревность у тогдашнего фаворита Екатерины II, Платона Зубова, который в итоге упекает конкурента в далекий Иркутск — инспектировать деятельность компании купца Григория Шелихова, основателя «Русской Америки».
Даже здесь, на краю света, Резанов живет и действует, словно бы подхваченный тем самым вихрем, что сорвал его однажды со спокойного места асессора палаты гражданского суда в провинциальном Пскове (на таких должностях многие чиновники мирно доживали до старости). Уже спустя несколько месяцев, в январе 1795 года, он женится на дочери Шелихова, получив хорошее приданое и полную поддержку своего тестя — некоронованного правителя заокеанских территорий. Спустя полгода Шелихов умирает, и Резанову перепадает немалая часть его капиталов.
Он вернулся в Петербург после смерти Екатерины II. Император Павел, ненавидевший Зубова, явил конкуренту бывшего фаворита полный респект. Карьера Резанова достигает пика: он назначается главой Российско-Американской компании, обер-секретарем Сената, его награждают орденом Св.Анны II степени и пенсионом в 2000 рублей. Александр I, сменивший на троне Павла, также благоволил Резанову: пожаловал чин камергера, назначил первым российским посланником в Японию и главой (совместно с Крузенштерном) первой русской кругосветной экспедиции. Последнее предприятие стало началом конца блестящей карьеры Резанова: во время плавания он в дым разругался с Крузенштерном и в итоге был отстранен от участия в экспедиции, получив приказ провести инспекцию русских поселений на Аляске.
История плавания Резанова к берегам Аляски и Калифорнии, встреча с дочерью коменданта крепости Сан-Франциско Консепсьон Аргуэльо (Кончитой), история их романтической любви и ее трагический финал – все это хорошо известно, хотя, конечно, и в сильно приукрашенном, но оттого не менее захватывающем виде. Впрочем, Николай Петрович Резанов вполне достоин того, чтобы о нем слагали легенды и песни. Его смерть стала такой же внезапной, как и многие другие события его жизни - словно бы вихрь, несший «графа Резанова», в одночасье унес его за пределы бытия. Точное место погребения его неизвестно.
А Кончиту, по его собственному признанию, он, вопреки легенде, не любил. «Нет ей места в сердце моем», — написал он в своем последнем письме.
